Музыкальный мир
Свиридов, Г. В. - «Поэма памяти Сергея Есенина»
 |
Слушать онлайн.
История возникновения этого произведения началась с увлечения стихами Есенина, в результате чего осенью 1955 года была сочинена первая песня-монолог «Я — последний поэт деревни...» для тенора с фортепиано. Отсюда возник замысел камерного вокального цикла, реализовавшийся в «Поэму памяти Сергея Есенина». Сочинялась «Поэма» с огромным увлечением, горячо и вдохновенно. В течение всего лишь двух недель большое произведение, состоящее из десяти частей, было завершено. Уже в процессе работы Свиридову стало ясно, что масштабы замысла «Поэмы» выходят за пределы камерного жанра и требуют иного решения. И в начале 1956 года создается новый, окончательный ее вариант — для солиста (тенор), смешанного хора и симфонического оркестра.
О замысле «Поэмы», о ее содержании сам композитор, выступая по радио перед ее премьерой, рассказывал так: «В этом произведении мне хотелось воссоздать облик самого поэта, драматизм его лирики, свойственную ей страстную любовь к жизни и ту поистине безграничную любовь к народу, которая делает его поэзию всегда волнующей. Именно эти черты творчества замечательного поэта дороги мне. И мне хотелось сказать об этом языком музыки. Эпиграфом к поэме я взял слова С. Есенина:
...более всего
Любовь к родному краю
Меня томила
Мучила и жгла».
(С. Есенин. Стансы)
Выделив в качестве основной темы «любовь к родному краю», Свиридов именно сквозь призму этой темы рисует и самого Есенина — большого и прекрасного русского поэта, «крестьянского сына», неразрывно связанного с народом, с землею, с Родиной — Русью.
Этим замыслом обусловлены и отбор есенинских стихотворений и расположение их в композиции «Поэмы»: Создавая ее, Свиридов обращался к произведениям поэта разных лет: от 1910 до 1924 года. Группировка же их весьма примечательна. Стихотворения, образующие первые шесть номеров «Поэмы», созданы Есениным в период от 1910 до 1916 года. Они воспроизводят картины жизни русского крестьянства до Октябрьской революции. Это: «Край ты мой заброшенный...» (1914), «Поет зима...» (1910), «В том краю...» (1915), «Молотьба» (1916), «За рекой горят огни» (1916), «Матушка в Купальницу по лесу ходила» (1912). Последующие четыре стихотворения относятся к 1918—1924 годам и посвящены образам молодой Советской России. Это два фрагмента из поэмы «Песнь о великом походе» (1924), озаглавленных Свиридовым: «1919...» и «Крестьянские ребята»; стихотворение «Я — последний поэт деревни...» (1919) и фрагмент из цикла «Иорданская голубица» (1918) — «Небо — как колокол...», образующий финал поэмы. (Стихи Есенина приведены здесь в той же последовательности, как и в «Поэме»).
Такая группировка отчетливо делит всю композицию, соответственно содержанию, на две части, которые можно условно назвать «Русь уходящая» и «Русь советская».
Внутри этих частей имеется своя группировка номеров, подчеркивающая связь,одних и расчлененность других, конечно, соответственно их образно-смысловому содержанию. Создается она вследствие того, что соседние номера исполняются без перерыва — аttасса, объединяясь в небольшие разделы: №№ 1—2, 3—4, 5—6; 7—8, 9—10. Таким образом, первая часть содержит три раздела по два номера в каждом, вторая — два.
В разнообразном музыкально-поэтическом содержании цикла доминирующая лирическая тема дана в глубоком сплетении с гражданской, историко-социальной. При этом в музыкальной драматургии «Поэмы» ясно ощутимы две эмоционально-интонационные сферы образов. Одна — лирическая, созерцательного характера, связанная с размышлением, — ею начинается произведение; другая — активная, действенная, полная энергии, размаха, — впервые отчетливо выявляется в четвертой части «Молотьба» и, развиваясь, ведет к финалу. Контрастность этих образно-эмоциональных сфер подчеркнута ладовой окраской. Для первой из них композитор использует минорные тональности, для второй — мажорные. Первые — преобладают (соль минор, ре минор, фа минор, до минор, до-диез минор, ми-бемоль минор, соль-диез минор). Но тем ярче и сильнее выделяются на их фоне мажорные тональности (соль мажор, ми мажор, ля-бемоль мажор), характерные для второй образно-эмоциональной сферы.
«Поэма» относится к ораториально-кантатному типу музыки. В ней ясно ощутимы связи с русской классической кантатой, особенно в огромном значении лирического элемента, что заставляет вспомнить Рахманинова. Но соотношение исполнительских ресурсов в «Поэме» весьма необычно. Наибольшая роль принадлежит хору. Шесть номеров созданы целиком для хора в сопровождении оркестра. Из четырех, предназначенных для солиста, в трех принимает участие и хор. Только в одном номере цикла («В том краю») отсутствует хоровая партия. При этом весьма значительна также и роль певца-солиста. Функция же оркестра, хотя и важная, все же уступает вокальному элементу. Наибольшее значение имеет оркестр в создании пейзажных («Поет зима») и пейзажно-обрядовых образов («Ночь под Ивана Купала»), а также для создания эмоционально-образного фона в таких частях, как «Молотьба», «1919...», «Крестьянские ребята», «Я — последний поэт деревни...», «Небо — как колокол...». Собственно же оркестровых эпизодов в цикле нет.
И еще одна особенность свойственна этому ораториальному произведению, возникшему из замысла камерного вокального цикла: сближение и органическое сочетание двух разных жанровых пластов — эпического и лирического.
1. «Край ты мой заброшенный...». Это картина русской природы — бескрайних полей с лесами на горизонте, небольшой деревеньки с покосившимися избами, картина бедного, убогого, но до боли в сердце любимого родного края. Как и поэт, композитор выступает здесь не столько пейзажистом, сколько лириком, высказывая глубокие чувства привязанности и любви к Родине. Безысходной тоской, великим состраданием к извечным бедствиям и горю русского крестьянства исполнена эта музыка. В ней один образ, одно настроение, одна музыкальная тема.
Задумчивая печальная мелодия солиста создана в духе народных протяжных песен, даже близка плачевым напевам. Она не протяженна, строго диатонична; развивается в нисходящей последовательности от квинты к тонике, каждый раз как бы «упираясь» в нее.
Скуп и вместе образно-выразителен аккомпанемент оркестра. Басовые голоса застыли в повторении тонической квинты (соль — ре), напоминающей гудение большого колокола, к которому присоединяется своеобразное звучание челесты и арф — тоже печально-колокольного характера. Важный выразительный оттенок вносит краткий мотив стона или плача, однообразно повторяющийся у разных инструментов оркестра, начиная с альтовой флейты. Второе построение строфы не изменяет сущности образа. Но ее выразительность углубляется, эмоциональные краски усиливаются вследствие перенесения темы квартой выше.
Вторая строфа («Под соломой ризою выструги стропил») — хоровая. Тема тихо звучит у теноров в сопровождении басовой партии (раскачивающийся мотив кварты ре — соль). Но вследствие двухголосного изложения у мужского хора и плотной фактуры оркестра эмоциональное усиление, начатое в первой строфе, продолжается. Оно достигает кульминации во втором построении с присоединением к хору солиста:
Вороны без промаха
В окна бьют крылом.
Как метель, черемуха
Машет рукавом.
Драматично и сильно звучит здесь мелодия тенора, усиленная хоровой партией (с divisi теноров). Аккомпанемент оркестра так же лаконичен, как и прежде. Но состав инструментов увеличивается, аккорды звучат мощно, динамика вырастает. Колокольные звучности приобретают характер трагического набатного звона. Особенно в конце строфы в момент скорбно-драматического восклицания-стона хора («А!..»).
2. «Поет зима». Музыка эта вступает аttасса после предыдущего номера. Но между ними резкий контраст. Преобладание солирующего голоса сменяется господством хора и оркестра, нежнейшее истаивающее morendo — активным forte, тонкие акварельные звучания и краски, прозрачная фактура — плотной, массивной фактурой, раздумчиво-сосредоточенное Andantino — более активным Allegro non troppo; печально-любовное размышление о Родине отстраняется действенной картиной зимней вьюги — бешеной, злой, неистовой. Наконец единству настроения первого номера с доминированием одной темы теперь противопоставлена резкая смена контрастных образов, хотя тематически и родственных. Главный из них — образ зимы, метелицы, злой вьюги. Сильный, грозный, он ассоциируется с образами расходившейся «силушки», разгулявшейся «волюшки», с богатырским образом русского народа.
Музыка эта ярка и образна. Мелодию, состоящую из квартовых попевок в характере зовов, ведет в унисон мужской хор. Оркестр поддерживает его, создавая картину разбушевавшейся зимней стихии. Следующие проведения еще динамичнее, сильнее. Включается в исполнение и женский хор.
Новый эпизод вкрапливается в композицию внезапно, образуя контрастную середину. Жалобно звучит мелодия сопрановой партии хора, передающаяся затем тенорам, о сиротливых воробышках, голодных и озябших. При этом флейта-пикколо имитирует птичьи голоса, чириканье «пташек малых».
Эпизод этот отстраняется новым проведением темы зимы, вьюги (росо ассеlеrаndо), образующей динамическую репризу первого раздела всего номера. Тема звучит теперь fortissimo то у всего хора, усиленная еще более плотной и густой фактурой оркестра, и подводит к небольшому чисто оркестровому эпизоду — Allegro. Это картина метели, завывания ветра; завершая весь раздел, с особой грозной силой звучит тема зимы.
Заключительный раздел возвращает слушателя к среднему эпизоду. Опять сопрано ведут жалостно-сочувственную мелодию «И дремлют пташки нежные под эти вихри снежные у мерзлого окна». Но вскоре доминирующим мотивом становится мечта о весне, о счастье. Светлой надеждой на приход «красавицы весны» и заканчивается эта часть.
Два последующих номера составляют еще один контрастный двухчастный цикл внутри «Поэмы».
3. «В том краю...». Это песня-монолог для солиста. По общему образно-эмоциональному строю музыка перекликается с первой песней. Здесь тоже пейзаж скромной русской природы с сиротливыми избами деревень. Да еще — «песчаная дорога до сибирских гор», дорога, по которой «идут люди, люди в кандалах». Задушевно, искренне звучит мелодия певца. По характеру она близка народным песням не крестьянской, а скорее городской традиции.
В каждой новой строфе она чуть-чуть варьируется, как и оркестровая партия, с возникающими в ней подголосками образно-выразительного значения. Последняя строфа — Adagio — «И когда с улыбкой мимоходом распрямлю я грудь» — драматическая кульминация. Она связана с мыслью о возможном протесте, это вспышка воли к борьбе. Но именно вспышка. Строфа завершается смиренно, покорно и печально, так же, как звучало начало песни.
4. «Молотьба». Этим номером повествование «Поэмы» переводится в мир деятельный, активный. Воссоздается образ крестьянского труда, труда тяжелого, но радостного. Это его прославление.
«Молотьба» сочинена как сцена. Краткое оркестровое вступление одним штрихом воспроизводит картину раннего деревенского утра. Мелодия флейт и кларнетов звучит, как наигрыш пастушьего рожка. Являясь основной темой, мелодия эта затем исполняется партией сопрано, повествующей о начале работы. А мужской хор, продолжая ее развитие, выполняет роль одного из действующих лиц, «говорит» от лица старого деда.
Allegretto — лишь введение в сцену труда. Основную часть композитор обозначает Allegro pesante. Это точное определение характера музыки, темпа работы и ее тяжести. Хор (сначала только сопрано и тенора, а затем и низкие голоса) рассказывает о том, как закипела работа. Оркестр же воспроизводит ритм ее движения, деятельно-радостный стук цепов (композитор вводит в партитуру «две сухие деревянные палки, ударяемые друг об друга»).
После высокой ликующе-торжественной и радостной кульминации «И под сильной рукой вылетает зерно, тут и солод с мукой и на свадьбу вино», как всегда у композитора, неожиданно возникает новый эпизод — molto sostenuto. У хора звучит песня «За тяжелой сохой эта доля дана» с «гусельным» сопровождение оркестра. Она напоминает волжскую лирическую песню об утесе. «Уводя» от деятельной сцены работы, автор говорит о нелегкой крестьянской доле. Но это — лишь краткий эпизод. Образ молотьбы возникает снова с еще большей энергией и радостной силой.
Следующие два номера помимо непрерывности их исполнения объединяются и общим названием.
5. «Ночь под Ивана Купала». Музыка эта исключительно своеобразна, особенно после энергии ритмов, ясности рисунка песенных мелодий, массивных и ярких оркестровых красок «Молотьбы».
Короткая ночь под Ивана Купала, когда сходятся зори, ночь, о которой народ сложил столько преданий. Переход от весны к лету. Зачарованно, волшебно звучит оркестр, воплощая атмосферу этой ночи, таинственные шорохи и нежный шелест природы. И здесь же, на этом фоне чуть слышно звучит квартовая, а затем квинтовая («свиридовские») попевки высоких женских голосов хора — «За рекой горят огни...».
Все в движении, неустойчиво, зыбко, в трепете, мерцании и переливах красок. Только басовые инструменты оркестра дают прочную устойчивую опору — тонический органный пункт. И тем неожиданнее вступление всего хора — громогласный и торжественный зов: «Ой, Купала, Купала»,— поддержанный всплеском оркестра.
Построение это повторяется затем еще дважды с вариационными изменениями. В последнем проведении таинственная квинтовая попевка хора как-то очень естественно и просто преобразуется в плясовую, хороводную песню, притворно-задумчивую, лукавую: «Ой, да у наших у ворот пляшет (ы) девок (ы) хоровод». Оркестр имитирует звучание народных инструментов — балалаек, гармоник, бубнов, колотушек (введен деревянный брусок). Это конкретный образ народной жизни, праздничного веселья. Он дан в той же гамме красок — нежных, таинственных, приглушенных.
6. «Ночь под Ивана Купала» (продолжение) — песня для солиста в сопровождении хора и оркестра. Здесь тот же колорит, что и в предыдущей части: тихие звучности, нежные краски, прозрачная фактура. Мерно ведется солистом повествование о рождении поэта: «Матушка в Купальницу по лесу ходила, босая, кормилица, по росе бродила». В мелодии преобладают пентатонические обороты, господствует ритмическое движение ровными четвертями с задержкой на начальных и заключительных звуках напева, изменчивая метрика — 12/4, 8/4, 6/4, 10/4 и т. д. Все эти особенности сближают музыку с былинным напевом. Звучит мелодия нежно и тихо (рр) с ремаркой «плавно, как рассказ». Важный штрих в создании образа вносит оркестровый двутакт (с использованием челесты), вводящий в повествование. В нем создан светлый, кристально ясный образ звенящих голосов природы.
Во второй строфе — кульминация. «Свободно и страстно» (авторская ремарка), восторженно и ликующе льется мелодия тенора «Родился я с песнями, в травном одеяле, зори меня вешние в радугу свивали»... Помимо оркестра ее теперь поддерживает хор — сопрано, тенора, затем и альты. Краски здесь светлые — басовая партия в хоре отсутствует. Роль хора эмоционально-колористическая. Текста нет — вокализация на гласные «у!» «а!», а в конце хор поет с закрытым ртом.
Второй раздел «Поэмы» посвящен грозовым послереволюционным годам, суровому времени гражданской войны. Первые спаянные друг с другом номера этого раздела воплощают образы объективной действительности, образы эпические, но контрастные.
7. «1919...». Картина родной деревни, запустелых полей, земли, опустошенной и разоренной за годы войны... Это драматическое Adagio, окрашенное одной из наиболее скорбных, мрачно-драматических тональностей — ми-бемоль минор — начинается сильно, взрывчато (sff), плотным, густым звучанием краткой оркестровой прелюдии. Воспринимается она как народный плач, как скорбь о судьбах Родины, о горькой крестьянской долюшке. И вот уже весь четырехголосный хор плачет и стонет вместе с оркестром: «Ой ты, синяя сирень, голубой палисад! На родимой стороне никто жить не рад».
Хор звучит сильно (ff), драматично, тяжело, с опорой на каждый звук (marcato) этой краткой причитательной мелодии, А далее — и вовсе подлинный крик отчаяния (fff), горестный плач народа, без слов.
Как близко соприкасается здесь автор с традициями Мусоргского, с хором народа в сцене у Василия Блаженного, с плачем-песней Юродивого! (см. особенно партию басов).
Вторая строфа, варьируя первую, переводит, однако, в иную образно-эмоциональную сферу. Просто и вместе ярко — образно воссоздает композитор и грустный пейзаж заброшенных полей, и безысходную народную тоску. Хор только женский. Тихо-тихо поют свою мелодию альты, которым, «как эхо», совсем чуть слышно (ррр) вторят сопрано: «Опустели огороды, хаты брошены, заливные луга не покошены. И примят овес и прибита рожь...». И только последний стих — «Где ж теперь, мужик, ты приют найдешь?» — звучит вновь взрывчато, сильно, горестно-драматически.
8. «Крестьянские ребята» — воплощение образа деревенской бедноты, поднявшейся на защиту Советской власти, образ красноармейцев, удалой молодецкой силы новой России. Стихи Есенина используют ритмы любимой песни периода гражданской войны — «Яблочко»:
Ах, рыбки мои,
Мелки косточки!
Вы, крестьянские ребята,
Подросточки.
Веселись, душа
Молодецкая,
Нынче наша власть,
Власть советская.
Подхватив эту «идею» стихов, композитор строит всю часть на основе частушечных ритмо-интонаций, в виде хоровой песни с припляской, песни скороговорочной, веселой, озорной. Все здесь иное, чем в предшествующем номере. Резкий ладо-тональный сдвиг из ми-бемоль минора в ми мажор. Adagio сменяется Allegretto vivo. Женский хор — мужским, а несколько позже — и полным четырехголосием. Жанровая плачевая основа — частушечно-плясовой. Тяжелая, гулкая скорбно-колокольная звучность оркестра — светлыми, веселыми его переливами, имитирующими гармонику, радостным звоном «колокольцев» (треугольник, рояль, колокольчики), непрерывностью ритмического движения.
Наряду с главным образом, о котором шла речь, здесь есть еще один — маршевый, четко организованный — «Красной армии штыки в поле светятся...», где веселая перекличка дерева, струнных и ударных сменяется гулким и героическим звучанием меди.
Итоговой строфой является последняя, заключающая весь номер:
За один удел
Вьется эта рать —
Чтоб владеть землей
Да весь век пахать.
Две следующие части поэмы — финальные. Одна завершает лирическую тему — судьбы поэта. Другая — эпическую, посвященную народу, Родине. В этих финальных частях ярко и глубоко выражены противоречия облика Есенина, его психологическая и мировоззренческая двойственность.
9. «Я — последний поэт древни...» — скорбный монолог, лирическая исповедь поэта. Одна из наиболее трагических частей «Поэмы». Острое ощущение трагизма особенно усиливается соседством с предшествующей фресковой сценой-портретом «Крестьянские ребята», созданной с большим размахом, яркими сочными красками. В данном номере все дано в плане сосредоточенно-скорбного раздумья о Родине, о себе — крестьянском поэте. Глубокая, крепкая привязанность Есенина к старому крестьянскому миру не давала возможности легко и просто принять новую жизнь, которую разумом он ценил и приветствовал. Осиливала печаль по тому, что уходило в прошлое.
Композитор создает девятый номер для солиста в сопровождении оркестра и хора без слов. Это скорбное прощание поэта со старым крестьянским миром. Песенная мелодия, сдержанная и скупая, звучит рianissimo, как бы «про себя». Темп медленный — Largo. Ремарка композитора — «скорбно и отрешенно». В основе мелодии — характерная для всей «Поэмы» попевка квинты и повторяющийся тонический звук, как бы замыкающий развитие темы. Тонический аккорд без терции (та же квинта) в оркестре усиливает ощущение пустоты, отрешенности.
Здесь ясно ощутимы образно-эмоциональные и интонационные связи с первой песней-монологом «Поэмы» — «Край ты мой заброшенный».
Дальше трагедийность музыки возрастает: «Догорит золотистым пламенем из телесного воску свеча, и луны часы деревянные прохрипят мой двенадцатый час» — в оркестре возникают печальные аккорды, имитирующие траурное звучание колокола (арфы, челеста, деревянные духовые). Новое нарастание драматизма стимулируется средней частью — «На тропу голубого поля скоро выйдет железный гость...». И в репризе, когда солист хоронит песни поэта («Неживые, чужие ладони, этим песням при вас не жить!»), вместе со всем оркестром обрушивается тяжелый удар натурального колокола и вступает хор без слов: «О!.. мм...» — «как стон», как панихида, отпевание уходящего из жизни художника. Сила и трагическая красота этой части произведения — исключительны.
10. «Небо — как колокол...» — образует второй финал, краткое Largo maestoso. Это — утверждение веры в жизнь, в торжество новых идеалов, во «вселенское братство людей». Величественно, мощно звучит музыка:
Небо — как колокол,
Месяц — язык,
Мать моя — родина,
Я — большевик.
Ради вселенского
Братства людей
Радуюсь песней я
Смерти твоей.
Так поет хор. Тема его, основанная на краткой, без полутонов, попевке, — эпически проста и могуча. Огромную роль играет оркестр. В нем — образ торжественного гудения-звона колоколов (в партитуре, так же как и в предыдущей части, используются и натуральные колокола). Существенно здесь значение гармонии, тоже помогающей созданию торжественной колокольности. При основной тональности ля-бемоль мажор (сменившей печально-скорбный соль-диез минор предшествующей части) тоника здесь особая. Тонический септаккорд с добавлением VI ступени. Финал начинается сразу сильной, большой звучностью (ff), которая к концу еще более разрастается (fff). Все торжествует, гудит, ликует, провозглашая наступление новой эры в жизни Родины.
«Поэма памяти Сергея Есенина» — одно из прекрасных произведений советской музыки. Воплощая в нем лирическую тему есенинской поэзии — «любовь к родному краю», Свиридов раскрывает также важные для поэта грани этой темы: поэт и Родина, поэт и народ, поэт и революция. Он показывает их во всей сложности и противоречивости, свойственных Есенину, не сглаживая остроту и трагизм его переживаний.
Как и стихи Есенина, музыка Свиридова выросла на почве русской, вспоена соками крестьянской жизни, вскормлена родной землею. Ее национальное своеобразие — не в фольклорных заимствованиях. Их у композитора нет. Но поет он так же; как поет народ. Музыка его проста, возвышенна, естественна и точна в своей образно-эмоциональной выразительности.
Композитор использует в «Поэме» различные средства выразительности, свойственные народной музыке. Здесь столь характерные кварто-квинтовые и трихордные попевки, диатоника и пентатонические обороты, вариационное развитие, ладовая и метрическая переменность, разнообразные народно-песенные жанры и столь характерные и различные колокольные звучания, проходящие сквозь всю композицию. В подлинной народности таланта Свиридова заключены возможности создания произведения такой красоты, поэтичности и возвышенности.